И о патриотизме

- В молодости, я был довольно патриотичен, сказал ЮЛ, скептически наблюдая за моими потугами оторвать нарукавный шеврон с подаренной полицейской куртки.
- Угу,… мрачно отреагировал я. Вот скажи на милость, что мне делать с твоим подарком? Точнее со светящейся надписью “полиция” на половину спины?
- А ты так и едь в Пермь, хмыкнул ЮЛ.
- Друг мой, Вы не патриотичны, желчно заметил я, и, тут Юра сказал фразу, с которой я и начал сию гишторию.
- Так вот, в молодости я был довольно патриотичен, повторил мой дружище и в утешении принес мне котлетку с соленым огурчиком и лапшой.
- Кушай, товарищ, сказал ЮЛ, а я тебе расскажу, как мы в юности боролись с предателями.
Делать было нечего, вздохнув, я отложил подаренную куртку и углубился во вкуснейшую котлету.
Дружище тем временем заварил чай и удобно развалясь в кресле, начал повествование.
- Так вот, в 70х годах прошлого века, когда я закончил четвертый курс Латвийского государственного университета, нас отправили на сборы, в город Гусев, Калининградской области.
Наша группа была смешанной, половину ее составляли русские ребята, половину латыши. Надо сказать, что в те времена мы были не лишены некоторой фронды и строевые песни пелись исключительно на латышском языке. Так продолжалось довольно долго, пока нас не услышал полковник П, который сначала долго прислушивался, а потом остановил строй и выдрал всех, включая прапорщика Пилипчука, заявив, что не потерпит ервейско-арабского языка в виде строевой песни. Чем руководствовался товарищ полковник, приняв латышский язык за арабский, и почему он объединил его с ивритом, тайна сия велика есть. Я не знал ее тогда, и видимо не узнаю ее сейчас. В прочем, я отвлекся.
Итак, стая выебанных по самые гланды пеликанов, отправилось строем в казарму, а прапорщик Пилипчук, получив крепкий втык, в вдогонку пообещал нам устроить “строевую жизнь”.
К чести Пилипчука заметим, что о своем обещании он забыл на следующий день, и сборы продолжали тихо катиться по накатанной колее, пока не докатились до трехдневных заключительных учений.
Надо сказать, на учениях мы играли по взрослому. С выходом бронетехники, и ночевкой в окопах. Наш взвод стоял напротив таких же ребят универа, которые по правилам учения изображали противника. Набегались и настрелялись мы там, от души, и учения уже плавно подходили к концу, но тут случился непредвиденный камуфлет. Латышские ребята с обоих взводов всегда отличавшиеся практицизмом, решили, что война войной, а выпивка не помешает, и преступно вступили в сговор с противником, с целью провести совместную пьянку.
Переговоры прошли успешно, и в результате оных было закуплено энное количество спиртного. Закуска в виде тушенки была выдана еще в казармах в виде сухого пайка.
Пьянка была назначена на два часа ночи. Когда настало время “ч” несколько взводных предателей, прихватив с собой звякающий мешок, никого не предупредив, поползла в сторону противника. Но, тайное почти всегда становится явным. К несчастью для перебежчиков их заметил наш сокурсник Фред, бывший крайне идейным товарищем и поделился этой новостью с нами. Мы были возмущены до глубины души. Быстро проведя совещание, мы втроем, Фред, Виктор и я, поползли в кромешную тьму, ориентируюсь на звон бутылок и веселые голоса, доносившиеся из чужих окопов.
Там было весело. Увлекшись пьянкой, враг не выставил боевое охранение. Это им дорого обошлось. Тогда пацаны сумели на своем опыте убедится, что устав действительно пишется кровью.
Первым во вражеский окоп свалился Виктор, огромный, почти двухметровый человечище. Презрительно оглядев накрытый стол и веселых бражников Витя выпрямился и с негодующим криком, ПРЕДАТЕЛИ!!! от живота, шарахнул очередью по пирующим.
Всполохи пламени от холостых патронов, осветили кипящего от гнева Витю и ошалевших от ужаса предателей. Эффект был велик. Бутылки попадали, и драгоценная влага с бульканьем полилась на землю. Закуска из онемевших челюстей шлепнулась на накрытый стол, а консервные банки полетели в грязь, когда пирующие с мычанием шарахнулись в разные стороны…

К этому моменту рассказа я уже не мог есть, пить и смеяться, а только тихо повизгивал, сидя за столом.

- Вот Вадим, обратился Юра, представь, ты сидишь за любовно накрытым столом с друзьями, вы чинно выпили по первой и стали закусывать и тут в твой окоп падает огромный человечище и у тебя над головой, шарахает автоматная очередь, что бы ты сделал?
- Товарищ, с трудом отдышавшись сказал, честно тебе скажу, в такой ситуации я бы немедленно усрался и гадил бы мелкой сечкой до конца учений.
- Ну, видимо нечто подобное и произошло с нашими предателями, сказал Юра.
- А что было дальше? заинтересованно спросил я
- Ну, дальше, Юра отхлебнул чаю, дальше Витя грозно сказал, что на фронте он поговорил бы с ними по другому и величественно повернувшись, пошел обратно к нашим окопам. Мы последовали за ним. По дороге нам встретился Полковник П, которого разбудила автоматная очередь. Он остановился и поинтересовался где мы были.
- Разрешите доложить тов. полковник, - в разведку ходили, бодро отрапортовали мы.
- Молодцы! Отреагировал полковник и отправился спать дальше. Он были неплохой мужик, бывший фронтовик, который давным давно наигрался во все разведки и учения.
А дальше? Полюбопытствовал я…
- Ну а что дальше, сборы закончились, и мы поехали домой уже лейтенантами. Кое-кто потом сделал карьеру. Фред, например, сейчас генерал майор юстиции. Витя оказался далеким от военных дел и сейчас доктор наук, биолог. Ну, а про меня ты и так все знаешь. - Вот, товарищ, а ты говоришь, что нет во мне патриотизма, закончил рассказ Юра, грустно посмотрел на пустой чайник и пошел заваривать новую порцию чая.

И о патриотизме

- В молодости, я был довольно патриотичен, сказал ЮЛ, скептически наблюдая за моими потугами оторвать нарукавный шеврон с подаренной полицейской куртки.
- Угу,… мрачно отреагировал я. Вот скажи на милость, что мне делать с твоим подарком? Точнее со светящейся надписью “полиция” на половину спины?
- А ты так и едь в Пермь, хмыкнул ЮЛ.
- Друг мой, Вы не патриотичны, желчно заметил я, и, тут Юра сказал фразу, с которой я и начал сию гишторию.
- Так вот, в молодости я был довольно патриотичен, повторил мой дружище и в утешении принес мне котлетку с соленым огурчиком и лапшой.
- Кушай, товарищ, сказал ЮЛ, а я тебе расскажу, как мы в юности боролись с предателями.
Делать было нечего, вздохнув, я отложил подаренную куртку и углубился во вкуснейшую котлету.
Дружище тем временем заварил чай и удобно развалясь в кресле, начал повествование.
- Так вот, в 70х годах прошлого века, когда я закончил четвертый курс Латвийского государственного университета, нас отправили на сборы, в город Гусев, Калининградской области.
Наша группа была смешанной, половину ее составляли русские ребята, половину латыши. Надо сказать, что в те времена мы были не лишены некоторой фронды и строевые песни пелись исключительно на латышском языке. Так продолжалось довольно долго, пока нас не услышал полковник П, который сначала долго прислушивался, а потом остановил строй и выдрал всех, включая прапорщика Пилипчука, заявив, что не потерпит ервейско-арабского языка в виде строевой песни. Чем руководствовался товарищ полковник, приняв латышский язык за арабский, и почему он объединил его с ивритом, тайна сия велика есть. Я не знал ее тогда, и видимо не узнаю ее сейчас. В прочем, я отвлекся.
Итак, стая выебанных по самые гланды пеликанов, отправилось строем в казарму, а прапорщик Пилипчук, получив крепкий втык, в вдогонку пообещал нам устроить “строевую жизнь”.
К чести Пилипчука заметим, что о своем обещании он забыл на следующий день, и сборы продолжали тихо катиться по накатанной колее, пока не докатились до трехдневных заключительных учений.
Надо сказать, на учениях мы играли по взрослому. С выходом бронетехники, и ночевкой в окопах. Наш взвод стоял напротив таких же ребят универа, которые по правилам учения изображали противника. Набегались и настрелялись мы там, от души, и учения уже плавно подходили к концу, но тут случился непредвиденный камуфлет. Латышские ребята с обоих взводов всегда отличавшиеся практицизмом, решили, что война войной, а выпивка не помешает, и преступно вступили в сговор с противником, с целью провести совместную пьянку.
Переговоры прошли успешно, и в результате оных было закуплено энное количество спиртного. Закуска в виде тушенки была выдана еще в казармах в виде сухого пайка.
Пьянка была назначена на два часа ночи. Когда настало время “ч” несколько взводных предателей, прихватив с собой звякающий мешок, никого не предупредив, поползла в сторону противника. Но, тайное почти всегда становится явным. К несчастью для перебежчиков их заметил наш сокурсник Фред, бывший крайне идейным товарищем и поделился этой новостью с нами. Мы были возмущены до глубины души. Быстро проведя совещание, мы втроем, Фред, Виктор и я, поползли в кромешную тьму, ориентируюсь на звон бутылок и веселые голоса, доносившиеся из чужих окопов.
Там было весело. Увлекшись пьянкой, враг не выставил боевое охранение. Это им дорого обошлось. Тогда пацаны сумели на своем опыте убедится, что устав действительно пишется кровью.
Первым во вражеский окоп свалился Виктор, огромный, почти двухметровый человечище. Презрительно оглядев накрытый стол и веселых бражников Витя выпрямился и с негодующим криком, ПРЕДАТЕЛИ!!! от живота, шарахнул очередью по пирующим.
Всполохи пламени от холостых патронов, осветили кипящего от гнева Витю и ошалевших от ужаса предателей. Эффект был велик. Бутылки попадали, и драгоценная влага с бульканьем полилась на землю. Закуска из онемевших челюстей шлепнулась на накрытый стол, а консервные банки полетели в грязь, когда пирующие с мычанием шарахнулись в разные стороны…

К этому моменту рассказа я уже не мог есть, пить и смеяться, а только тихо повизгивал, сидя за столом.

- Вот Вадим, обратился Юра, представь, ты сидишь за любовно накрытым столом с друзьями, вы чинно выпили по первой и стали закусывать и тут в твой окоп падает огромный человечище и у тебя над головой, шарахает автоматная очередь, что бы ты сделал?
- Товарищ, с трудом отдышавшись сказал, честно тебе скажу, в такой ситуации я бы немедленно усрался и гадил бы мелкой сечкой до конца учений.
- Ну, видимо нечто подобное и произошло с нашими предателями, сказал Юра.
- А что было дальше? заинтересованно спросил я
- Ну, дальше, Юра отхлебнул чаю, дальше Витя грозно сказал, что на фронте он поговорил бы с ними по другому и величественно повернувшись, пошел обратно к нашим окопам. Мы последовали за ним. По дороге нам встретился Полковник П, которого разбудила автоматная очередь. Он остановился и поинтересовался где мы были.
- Разрешите доложить тов. полковник, - в разведку ходили, бодро отрапортовали мы.
- Молодцы! Отреагировал полковник и отправился спать дальше. Он были неплохой мужик, бывший фронтовик, который давным давно наигрался во все разведки и учения.
А дальше? Полюбопытствовал я…
- Ну а что дальше, сборы закончились, и мы поехали домой уже лейтенантами. Кое-кто потом сделал карьеру. Фред, например, сейчас генерал майор юстиции. Витя оказался далеким от военных дел и сейчас доктор наук, биолог. Ну, а про меня ты и так все знаешь. - Вот, товарищ, а ты говоришь, что нет во мне патриотизма, закончил рассказ Юра, грустно посмотрел на пустой чайник и пошел заваривать новую порцию чая.

(no subject)

Дорогие друзья, я может несколько цинично выскажусь, но просто френдлента уже замучила криками о зверстве ОМОНА. Cкажу за людей в форме.
Во первых, любая власть не любит оппозиции. Будь то советская, фашистская, демократическая или любая другая. Для этой цели власти любой страны содержат отряды быстрого реагирования, специального назначения и т.д и т.п. Эти отряды специально тренированы, обучены, экипированы, и бойцы находятся в прекрасной физической форме. Они дали присягу выполнять приказы своих командиров. И насилие, часть их работы.
Отсюда вывод. Любой человек вышедший на несанкционированный митинг должен быть готов к тому, что против него будут применять все, включая спецсредства. И что любое скопление большой массы людей – место повышенной опасности.
Нет, я не отказываю людям в праве высказывать свои мысли и мнения, но искренне советую высказывать их только до прибытия ребят с “птицефабрики”. А как только их увидели, рекомендую сразу и бесшумно разойтись. Иначе потом будет больно. Ну а уж если не разошлись, то не надо после этого выкладывать душещипательные фотографии плачущих девчушек и потоптанных детишек и вопить о зверствах режима.
Людям в форме, платят зарплату за то, что бы они били толпу, при этом толпе попадает и по голове. И как профессионалы, они выполняют свою работу очень хорошо.
А когда мне со слюнями рассказывают о том, как в демонстрации потоптали ребятенка, мне, конечно, жаль детеныша, но очень хочется спросить, какой жопой думали родители, когда привели ребенка в потенциально опасное место.
И еще, хочу сказать, то, что существует большое количество жестких вариантов разгона демонстрации, и тогда толпа бежит, обезумев и выпучив глаза и топчет упавших, и бежит по лицам и наступает на животы беременным женщинам. Потому, что подчиняется только стадному инстинкту.
Хотите митинговать – извольте. Только прежде думайте головой. Здоровье оно одно. Ну а если вы совершеннолетний и сами решили вступить в драку, то потом не надо плакать, что вам разнесли щитом пол лица. А то развылись понимаешь, ах, ах там убили несчастного “агрессивного дебила” от оппозиции… там девушку дубинкой по голове.. ну прямо кругом звери. Взрослые же люди…

(no subject)

Дорогие друзья, я может несколько цинично выскажусь, но просто френдлента уже замучила криками о зверстве ОМОНА. Cкажу за людей в форме.
Во первых, любая власть не любит оппозиции. Будь то советская, фашистская, демократическая или любая другая. Для этой цели власти любой страны содержат отряды быстрого реагирования, специального назначения и т.д и т.п. Эти отряды специально тренированы, обучены, экипированы, и бойцы находятся в прекрасной физической форме. Они дали присягу выполнять приказы своих командиров. И насилие, часть их работы.
Отсюда вывод. Любой человек вышедший на несанкционированный митинг должен быть готов к тому, что против него будут применять все, включая спецсредства. И что любое скопление большой массы людей – место повышенной опасности.
Нет, я не отказываю людям в праве высказывать свои мысли и мнения, но искренне советую высказывать их только до прибытия ребят с “птицефабрики”. А как только их увидели, рекомендую сразу и бесшумно разойтись. Иначе потом будет больно. Ну а уж если не разошлись, то не надо после этого выкладывать душещипательные фотографии плачущих девчушек и потоптанных детишек и вопить о зверствах режима.
Людям в форме, платят зарплату за то, что бы они били толпу, при этом толпе попадает и по голове. И как профессионалы, они выполняют свою работу очень хорошо.
А когда мне со слюнями рассказывают о том, как в демонстрации потоптали ребятенка, мне, конечно, жаль детеныша, но очень хочется спросить, какой жопой думали родители, когда привели ребенка в потенциально опасное место.
И еще, хочу сказать, то, что существует большое количество жестких вариантов разгона демонстрации, и тогда толпа бежит, обезумев и выпучив глаза и топчет упавших, и бежит по лицам и наступает на животы беременным женщинам. Потому, что подчиняется только стадному инстинкту.
Хотите митинговать – извольте. Только прежде думайте головой. Здоровье оно одно. Ну а если вы совершеннолетний и сами решили вступить в драку, то потом не надо плакать, что вам разнесли щитом пол лица. А то развылись понимаешь, ах, ах там убили несчастного “агрессивного дебила” от оппозиции… там девушку дубинкой по голове.. ну прямо кругом звери. Взрослые же люди…