![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
(no subject)
Об авторе этого рассказа, Владимире Ивановиче, могу рассказать очень много. Жизнь этого человека действительно достойна легенды. Когда-нибудь попрошу его сына, ЮЛ, написать историю отца.
Владимир Иванович прошел войну. Вспоминает о ней очень неохотно. Кое-что из его воспоминаний я выкладывал.
Победу Владимир Иванович встретил в районе Курляндского котла. Вот маленькая зарисовка, с его слов.
Товарищ, сказал мне ЮЛ наливая в сапожок перцовой водки, папа рассказал историю, я ее записал…
- Где?! Завопил я…
- Ну вот… сказал ЮЛ и протянул лист бумаги. На нем было написано:
Папа рассказал 28.3.2005 года.
7 мая у меня погибли двое разведчиков – русский Токарев и грузин Мампория. Попали под артиллерийский обстрел.
8 мая я был в блиндаже, на НП. Смотрю – кроме одного связиста в окопах никого нет. Связист сказал, что разведчики – 2 человека - ушли к немцам. Всё было понятно, но официально капитуляции ещё не было, она ожидалась через несколько часов. Кроме моих разведчиков к немцам ушла и наша пехота – сколько их было на передовой.
Об этом уже узнали наверху, и от командира полка пришла команда вернуть наших из немецких окопов. Я вместе с пехотными офицерами – каждый на своём участке - пошёл через нейтральную полосу к немцам. Расстояние до немцев было метров 300. Издалека уже было слышно, что там пьют. Подошли к немецким окопам. Там сидели и наши и немецкие солдаты - вместе, все выпившие, все довольные, что война окончилась. Все с оружием. Мы скомандовали: «Марш обратно». Немцы нас поприветствовали взмахами рук. Наши солдаты поднялись и пошли с нами.
А потом случилось вот что. С немецкой стороны прозвучал одиночный орудийный выстрел. Вреда от него никакого не было, но мы тут же ответили шквальным огнём. На рассвете 9 мая, часа в 4-5 утра сообщили, что подписана капитуляция, и что капитуляция Курляндской группировки произойдёт в 12 часов дня. Мы обрадовались. Готовились же к наступлению. Было подвезено много боеприпасов для прорыва немецкой обороны. Открыли сумасшедший артиллерийский огонь. А куда эти снаряды девать? Немцы подняли аэростат с белым флагом – мы его сбили. Стали махать флагами из окопов. Прошла команда прекратить огонь.
9 мая 1945 года от командира 247 миномётного полка подполковника … я, старший лейтенант, офицер разведки полка, получил приказ ехать в Лиепаю и принять там капитуляцию немецкого военного госпиталя. Полк был в Вайнёде. Поехал на полуторке всего 7 человек. Ехать надо было 40 км. По пути в стороне – колонны капитулирующих немецких частей. То шли навстречу, строем в колонну по 4 в сторону передовой – сдаваться, им были указаны конкретные пункты. Мимо них мы и ехали. Поневоле в некоторых местах мы останавливались. К машине подбегали отдельные немецкие солдаты с поздравлениями – с победой, предлагали шнапс, но мы не брали , не пили. В трех случаях к нам обращались на чистом русском языке: «Братики, спасибо вам». Это были власовцы, встреча с ним была настолько омерзительна, что мы их тут на месте расстреливали. Если уж ты, русский, в немецкой форме, так молчи, а коль открыл себя, получай пулю тут же, на месте. Немцы в это никак не вмешивались. Глядя на расстрелы, они как-то с пониманием кивали. Предатель – он всегда и для всех - предатель. Латышей из легиона мы не встречали. Во всяком случае, по-латышски к нам никто не обращался.
Приехали в Лиепаю на улицу Паста. Начальник немецкого госпиталя – стройный, среднего роста майор не старше 40 лет, м.б. моложе, представился, сдал свой «Вальтер» Р-38. Доложил, что охрана госпиталя тоже уже сложила оружие и находится в отдельном помещении. На лечении состоит 180 человек, которые нуждаются в стационарном лечении.
Я распорядился, чтобы врачи и хозперсонал продолжал бы наниматься своими прямыми обязанностями. У входа в госпиталь выставил 2 разведчиков, а сам с начальником госпиталя обошёл помещения, просмотрел их, установил, что ничего с его словами не расходится. Пленные лежали на своих койках, некоторые поднимали руку, говорили «Гитлер капут»». Другие делали вид, что не понимают происходящего. Потом находился в кабинете начальника госпиталя. Туда же привезли обед, какой-то рабочий хозкоманды. Было вкусно, кажется что-то похожее на азу, мелко нарезанные жареные куски мяса с подливой и макаронами. И была водка «Тринкенбрандтвайн». Водку я пить не стал, боялся опьянеть в окружении немцев. С этими людьми я лишь вчера дрался, это из сознания никуда уйти не могло.
После обеда стали играть в шахматы – по предложению немецкого майора. Видимо, ему хотелось установить со мной нужный психологический контакт. Мне было 22 года, а тот немец-врач был хорошим психологом. Он, конечно, в шахматы играл крепче меня. За игрой немец рассказал, что со своим госпиталем он был в своё время под Великими Луками, не зная, что я сам оттуда родом. Две партии мне удалось свести вничью, а третью партию я выиграл. Потом я понял, конечно, что немец мне поддался.
Часов около 18.00 приехали на машине представители командования СА, в т.ч. замполит нашего полка майор Сухенко и приказали мне со своими разведчиками выйти из госпиталя. Дескать, его капитуляцию примет другая группа военнослужащих из специально выделенных команд. Я быстро скомандовал своим разведчикам, мы - на машину и уехали на окраину Лиепаи, куда уже частично продвинулся наш полк.
Вечером 9-10-11 пили.
Владимир Иванович Лайвинь
Офицер артиллерийской разведки полка
Владимир Иванович прошел войну. Вспоминает о ней очень неохотно. Кое-что из его воспоминаний я выкладывал.
Победу Владимир Иванович встретил в районе Курляндского котла. Вот маленькая зарисовка, с его слов.
Товарищ, сказал мне ЮЛ наливая в сапожок перцовой водки, папа рассказал историю, я ее записал…
- Где?! Завопил я…
- Ну вот… сказал ЮЛ и протянул лист бумаги. На нем было написано:
Папа рассказал 28.3.2005 года.
7 мая у меня погибли двое разведчиков – русский Токарев и грузин Мампория. Попали под артиллерийский обстрел.
8 мая я был в блиндаже, на НП. Смотрю – кроме одного связиста в окопах никого нет. Связист сказал, что разведчики – 2 человека - ушли к немцам. Всё было понятно, но официально капитуляции ещё не было, она ожидалась через несколько часов. Кроме моих разведчиков к немцам ушла и наша пехота – сколько их было на передовой.
Об этом уже узнали наверху, и от командира полка пришла команда вернуть наших из немецких окопов. Я вместе с пехотными офицерами – каждый на своём участке - пошёл через нейтральную полосу к немцам. Расстояние до немцев было метров 300. Издалека уже было слышно, что там пьют. Подошли к немецким окопам. Там сидели и наши и немецкие солдаты - вместе, все выпившие, все довольные, что война окончилась. Все с оружием. Мы скомандовали: «Марш обратно». Немцы нас поприветствовали взмахами рук. Наши солдаты поднялись и пошли с нами.
А потом случилось вот что. С немецкой стороны прозвучал одиночный орудийный выстрел. Вреда от него никакого не было, но мы тут же ответили шквальным огнём. На рассвете 9 мая, часа в 4-5 утра сообщили, что подписана капитуляция, и что капитуляция Курляндской группировки произойдёт в 12 часов дня. Мы обрадовались. Готовились же к наступлению. Было подвезено много боеприпасов для прорыва немецкой обороны. Открыли сумасшедший артиллерийский огонь. А куда эти снаряды девать? Немцы подняли аэростат с белым флагом – мы его сбили. Стали махать флагами из окопов. Прошла команда прекратить огонь.
9 мая 1945 года от командира 247 миномётного полка подполковника … я, старший лейтенант, офицер разведки полка, получил приказ ехать в Лиепаю и принять там капитуляцию немецкого военного госпиталя. Полк был в Вайнёде. Поехал на полуторке всего 7 человек. Ехать надо было 40 км. По пути в стороне – колонны капитулирующих немецких частей. То шли навстречу, строем в колонну по 4 в сторону передовой – сдаваться, им были указаны конкретные пункты. Мимо них мы и ехали. Поневоле в некоторых местах мы останавливались. К машине подбегали отдельные немецкие солдаты с поздравлениями – с победой, предлагали шнапс, но мы не брали , не пили. В трех случаях к нам обращались на чистом русском языке: «Братики, спасибо вам». Это были власовцы, встреча с ним была настолько омерзительна, что мы их тут на месте расстреливали. Если уж ты, русский, в немецкой форме, так молчи, а коль открыл себя, получай пулю тут же, на месте. Немцы в это никак не вмешивались. Глядя на расстрелы, они как-то с пониманием кивали. Предатель – он всегда и для всех - предатель. Латышей из легиона мы не встречали. Во всяком случае, по-латышски к нам никто не обращался.
Приехали в Лиепаю на улицу Паста. Начальник немецкого госпиталя – стройный, среднего роста майор не старше 40 лет, м.б. моложе, представился, сдал свой «Вальтер» Р-38. Доложил, что охрана госпиталя тоже уже сложила оружие и находится в отдельном помещении. На лечении состоит 180 человек, которые нуждаются в стационарном лечении.
Я распорядился, чтобы врачи и хозперсонал продолжал бы наниматься своими прямыми обязанностями. У входа в госпиталь выставил 2 разведчиков, а сам с начальником госпиталя обошёл помещения, просмотрел их, установил, что ничего с его словами не расходится. Пленные лежали на своих койках, некоторые поднимали руку, говорили «Гитлер капут»». Другие делали вид, что не понимают происходящего. Потом находился в кабинете начальника госпиталя. Туда же привезли обед, какой-то рабочий хозкоманды. Было вкусно, кажется что-то похожее на азу, мелко нарезанные жареные куски мяса с подливой и макаронами. И была водка «Тринкенбрандтвайн». Водку я пить не стал, боялся опьянеть в окружении немцев. С этими людьми я лишь вчера дрался, это из сознания никуда уйти не могло.
После обеда стали играть в шахматы – по предложению немецкого майора. Видимо, ему хотелось установить со мной нужный психологический контакт. Мне было 22 года, а тот немец-врач был хорошим психологом. Он, конечно, в шахматы играл крепче меня. За игрой немец рассказал, что со своим госпиталем он был в своё время под Великими Луками, не зная, что я сам оттуда родом. Две партии мне удалось свести вничью, а третью партию я выиграл. Потом я понял, конечно, что немец мне поддался.
Часов около 18.00 приехали на машине представители командования СА, в т.ч. замполит нашего полка майор Сухенко и приказали мне со своими разведчиками выйти из госпиталя. Дескать, его капитуляцию примет другая группа военнослужащих из специально выделенных команд. Я быстро скомандовал своим разведчикам, мы - на машину и уехали на окраину Лиепаи, куда уже частично продвинулся наш полк.
Вечером 9-10-11 пили.
Владимир Иванович Лайвинь
Офицер артиллерийской разведки полка